БЕСЛАН.РУ

В Интернете я наткнулся на сердитую статью, в которой автор искал первопричину происходящего психологического размежевания кавказской и русской молодежи, которое периодически ведет к конфликтам. При этом автор Кавказ не любит, менталитет кавказских народов совершенно не знает и не понимает!
По отношению к ним он употребляет термин «горец» только в негативном смысле, включая в него все пороки, которые якобы абсолютно не свойственны большинству жителей равнины, в том числе и русским. Это некультурность, непредсказуемость, агрессивность, отсутствие привычки к созидательному труду, хамское отношение к женщине и т.д. По мнению этого «ученого», уже сама грозная, суровая природа гор формирует в горцах все перечисленное.
Я очень оскорбился! Причем не столько за народы гор, сколько за себя. Мой дед Федор был сослан из Баталпашинского района Кубани в замороженный сибирский Ленек и до конца жизни бережно хранил память о священных для него и для меня горах Западного Кавказа, в шутку называя себя «баталпашинским казацким горцем». Я вырос в горах, стал кандидатом в мастера спорта по альпинизму и сегодня в душе ежеминутно стремлюсь в горы, прочь от московских равнин!
Короче, я – горец, но никак не могу соотнести с собой и своими друзьями, которые живут на Кавказе, в монгольском и русском Алтае, на Тянь-Шане, на хребте Черского в Якутии, в горных ущельях Корякского нагорья, весь тот болезненный симптомокомплекс, который пытается всем нам, горцам, приписать упомянутый поборник равнины.
Наверное, нет смысла доказывать таким, как он, что мы, горцы, не такие, что мы – культурные, предсказуемые, готовы напряженно трудиться и т.д. Здравомыслящие люди, а таких, надеюсь, в нашей стране большинство, отлично понимают, что в сложном мире XXI столетия подлинно культурным человеком является отнюдь не обладатель потертых джинсов, электронной карточки и айфона.
Это человек, который знает национальные обычаи своего народа, кто любит свои национальные песни, кто чтит своих стариков и сохраняет достоинство родовых могил. Люди гор в своем абсолютном большинстве соответствуют всему перечисленному, и разве они не являются обладателями подлинной культуры?
И так – по каждому пункту вышеперечисленных, притянутых за уши обвинений!
Предсказуемость? Все горцы, от урянхайцев до кавказцев, очень предсказуемы. Если вы ведете себя с достоинством, недвулично и смело, вы гарантированно найдете в их сообществе хороших, надежных друзей. Но если вы заподличаете или, ненароком перебрав на грудь, захамите, то столь же предсказуемо получите «в репу», причем это произойдет независимо от ваших физических данных или от возможного высокого покровительства.
Достойное отношение к женщине? Готов доказать множеством примеров, что нигде на земле так высоко не ценят достоинство женщины, как в горах. Однако женщина, обладающая здесь этим правом, даже своего рода привилегией особого пиетета к ней, сама должна быть именно женщиной, а не сорвавшейся с вожжей, курящей, полураздетой хамкой, коими, увы, сплошь заполнены города и веси Русской равнины.
Нарочитое противопоставление горцев и жителей равнины как политический и даже как культурный императив заведомо обречено на провал. Тем не менее, размышлять о феномене горской цивилизации обязательно нужно.
Проблема в том, что культурные доминанты абсолютного большинства современных народов, которые формировались в основном в XVIII и XIX столетиях, сложились в итоге очень неравномерно, даже однобоко. Эти доминанты осмысливали и формировали интеллектуалы крупных городов, а в своем абсолютном большинстве они возникали именно на равнине. В узких горных долинах городам просто нет места!
Так возник понятийный перекос, когда цивилизация жителей равнины в массовом сознании априорно стала считаться лучшей, образцовой, более развитой, нежели цивилизация народов горных систем. А такая категория, как «развитость», в отношении цивилизационных сообществ является понятием более чем условным.
Например, какой канадский эскимос более цивилизационно развит – арктического архипелага или из Оттавы? Казалось бы, ответ очевиден – обитатель столицы, вооруженный компьютером, айфоном и джипом! Однако эскимос, одетый в шкуры и живущий в чуме, уверенно и даже комфортно чувствует себя в условиях Заполярья. А вот его столичный согражданин, окажись он рядом, немедленно должен будет однозначно решить для себя дилемму: принять образ жизни эскимоса или гордо, но очень быстро умереть.
Этот пример убедительно доказывает, что с традиционной урбанистско-равнинной шкалой ценностей невозможно не только понять, но даже более-менее реалистично оценить потенциалы разных цивилизационных модулей человечества!
Все горные системы в чем-то сильно отличаются друг от друга, равно как и народы гор и даже жители соседних ущелий – в отдельных культурно-бытовых проявлениях. Вместе с тем, все горы и их народы постоянны и близки в главных особенностях. По сути, все горцы едины в базовых ценностях мировоззрения и ментально-психологических чертах.
Неиссякаемый дух свободы, памятливость на добро и зло, верность обычаям предков, искренняя, буквально самоотверженная забота о стариках и детях, незыблемый, складывавшийся веками кодекс мужского достоинства, презрение к «бумажным» законам и почитание неписаных, но обеспеченных совестью адатов, наконец, воинская доблесть – вот самый краткий перечень прекрасных мировоззренческих императивов всех горцев, от Шотландии до тибетских цянов.
Почему базовые ценности горской цивилизации сформировались именно так? Поиск ответа на этот вопрос озадачивал крупнейших геополитиков Запада и Востока.
Определенную роль в исторической и духовной константности горской цивилизации играет, несомненно, генетический фактор. Ландшафтные условия горной и даже предгорной зоны в исторической ретроспективе очень способствовали сохранению генетической чистоты всех народов горных систем. Можно сказать даже так: чем выше поднимался в горы конкретный народ, тем более сохраненным он оставался в генетическом аспекте, тем более цельными и внятными становились его национальные черты.
Неслучайно даже через сотни лет безраздельного господства английской короны горцы-шотландцы разительно отличаются от всех прочих народов Великобритании, а современная Шотландия выглядит чудным национальным оазисом в сравнении с разношерстным, вырождающимся Вавилоном некогда доброй старой Англии.
Другим немаловажным, на мой взгляд, фактором, который парадоксальным образом способствовал сохранению самобытности и потенциала горской цивилизации, стало военное, а в современную эпоху – уже экономическое отходничество. Именно энергия горской молодежи, уходящей на равнину в поисках лучшей доли, создавала на границе горского мира барьер, который ограждал его народы от проникновения чуждого и губительного для них мировоззрения равнины.
Фундаментальная особенность всех горских этносоциальных систем – дефицит пастбищной и пахотной земли, крепкая семейная клановость, обеспечивающая высокий репродуктивный потенциал всех горских народов, развитые воинские традиции и личная свобода мужчин. Эти факторы в исторической ретроспективе способствовали постоянному военному найму лучших юношей Шотландии, Швейцарии, Карпатских гор, Северного Кавказа, Алтая и Тибета в армии многочисленных, часто богатых, но инфантильных в военном аспекте равнинных народов.
Если углубиться в военную историю Евразии, то становится очевидным, что государственное бытие большинства народов равнины сложилось бы совершенно иначе, не имей они возможности в роковые моменты привлечь на свою сторону витальную энергию народов гор.
Как воевали бы поздние римские императоры, не имей они возможности вербовать в свою армию иллирийцев – горские племена Балкан? Чем закончились бы средневековые войны Англии и Франции, если бы «Туманный Альбион» не мог в нужный момент выставлять в боевые порядки железных духом шотландских гвардейцев? Насколько смогла бы расшириться на восток и юг Московия, если бы вдруг не стало людей казацкого генома, издревле сформированного в Карпатских горах?
В современную эпоху военное отходничество горской молодежи повсеместно сменилось экономическим. Советское сельское строительство, например, невозможно представить без карпатских (западноукраинских) и кавказских строительных артелей, готовых строить все, всегда и везде.
Конечно, это экономическое отходничество объективно создавало и создает ряд этнополитических проблем в регионах равнины, но эти проблемы не столь фатально неразрешимы, как это подчас представляет себе воспаленное сознание некоторых газетных кликуш.
Итог моих размышлений понятен: горская цивилизация не является тем пугающим феноменом, которого надо стесняться или бояться. В России эта цивилизация представлена, по сути, в трех ипостасях – карпатской, кавказской и алтайской. Ее потенциал необходимо заинтересованно изучать и развивать, используя неиссякаемую горскую энергию во благо всех, в том числе, во благо убежденных патриотов равнины.
Современная Россия, как мне видится, уже очень устала от общенациональной мягкотелости, от «кисельного комплекса». Волевой потенциал гор и созидательный потенциал равнины так же логично и органично сочетаемы, как потенциалы мужчины и женщины, огня и железной руды, солнечных лучей и почвы. Итогом сочетания этих, казалось бы, таких разных факторов всегда становится новая реальность, не похожая на изначальные образцы, но всегда возникающая по воле Всевышнего. Эту истину можно, конечно, попытаться оспорить. Но зачем?

"Вестник Беслана"